О патентных системах стран БРИК

Аббревиатура «БРИК» в настоящее время широко используется экономистами и политиками для обозначения группы стран, ускоренное развитие которых в недавнем прошлом приобрело растущее влияние, и которые вместе со странами «семерки» вносят свой существенный вклад в глобальную экономическую мощь, направленную на развитие всего мира. Это сокращение было впервые употреблено английским экономистом Джимом О' Нейллом, который увидел в «большой четверке» — в Бразилии, России, Индии и Китае страны с сопоставимо развитыми экономиками.

С 2001 года, когда понятие БРИК стало константой в сложных экономических выкладках, обязательным является и включение стран БРИК в ярусы распределения географии подачи патентных заявок, причем во многих ситуациях решения в отношении патентования принимаются по всем четырем странам так, как если бы они представляли собой некий единый регион.

Но насколько схожими в действительности являются патентные системы этих четырех экономически сравнимых стран? Можно ли взять за основу какую-нибудь одну из них, а другие рассматривать как незначительные ее вариации? Настоящая статья представляет собой попытку сравнительного анализа четырех патентных систем на базе основных концепций, образующих любую современную патентную систему.

Хотя их и называют новичками в мировом экономическом процессе, страны клуба БРИК вряд ли можно рассматривать в качестве новичков в патентном сообществе — одно из самых старых патентных законодательств принадлежит Бразилии, которая в те времена, будучи четвертой в мире, ввела его в действие в 1809 году, даже до провозглашения Декларации Политической Независимости от Португалии.

Россия приняла свой первый патентный закон в 1812 году в виде царского Манифеста «О привилегиях на разные изобретения и открытия в художествах и ремеслах».

Далее по хронологии следует Индия, принявшая патентное законодательство в 1856 году, которая, в том, что касается его концепции и положений, во многом опиралась на Британский Патентный закон 1852 года. Вводя в действие первый патентный закон, Индия находилась еще под управлением Ост-Индской Компании, и сам по себе факт осознания необходимости принятия закона, который был бы призван защищать существующих производителей и поощрять создание новых производств, символизирует растущие тенденции становления справедливого экономического управления и независимости. Вообще, символичным является, что в двух упомянутых случаях — Бразилии и Индии, принятие патентного законодательства непосредственно предшествовало существенным изменениям в политическом управлении этих стран — политической независимости в Бразилии и восстанию сипаев в Индии, которое привело к передаче власти из рук Ост-Индской Компании английской короне. Китай получил свой первый патентный закон в 1984 году в качестве одного из результатов экономических реформ, начатых Председателем Дэн Сяопином.

Современное патентное законодательство стран БРИК, несомненно, заметно отличается от этих самых первых патентных законов, за единственным исключением Китая, Патентный закон которого был принят в 1984 году, и в настоящее время остается в силе в своей измененной и дополненной редакции 2009 года. в том, что касается остальных трех стран, то преемственность их патентного законодательства в большей степени заключается в сохранении традиций, чем в сохранении положений первоначальной редакции.

Индия основывает свою современную патентную систему на Законе о патентах 1970 года с дополнениями и изменениями 2005 года, Бразильское патентное законодательство принято в 1997 году и действует с дополнениями и изменениями от 2001 года.

Российское патентное законодательство в настоящее время сведено в Главе 72 Части IV Гражданского кодекса, которая вступила в силу в 2008 году. Положения, которые сформировали фундамент Главы 72, во многом заимствованы из ранее действовавшего Патентного закона РФ от 1992 года, принятого вместо советских законодательных актов, когда Россия стала независимой страной после прекращения существования СССР в 1991 году. Самое первое ознакомление с любым патентным законом начинается с изучения его положений о том, что же может быть защищено патентом. Соглашение по Торговым Аспектам Прав Интеллектуальной Собственности (ТРИПС) своей статьей 27 ввело универсальное определение, которое уместно использовать в качестве своего рода мерила для сопоставления определения объектов патентных прав разными законодательствами. Ключевыми словами определения в Соглашении ТРИПС являются «продукты или процессы во всех областях техники», и мы находим практически такие же определения в российском, индийском и китайском патентном законодательстве в статьях, определяющих, что может охраняться в качестве изобретений. Бразильский закон определяет патентоспособное изобретение еще шире, рассматривая его как все, что удовлетворяет критериям новизны, изобретательского уровня и промышленной применимости. На практике, однако, экспертиза Патентного ведомства Бразилии использует те же самые концепции, что и «продукты и процессы» для сужения определения до нынешнего эталона, введенного Соглашением ТРИПС.

Все четыре закона содержат исключения из патентоспособности, перечисляя решения, которые не признаются в качестве изобретений. Исключения являются классическими и включают в себя открытия, научные теории и математические методы; правила и методы игр, интеллектуальной и хозяйственной деятельности, программы для ЭВМ, представление информации; породы животных и сорта растений.

Однако, начиная именно с этих схожих положений, патентные системы «большой четверки» начинают проявлять свои различия, зачастую существенные.

Способы лечения живых существ, выполнения хирургических операций и способы диагностики являются классическим исключением из патентоспособности во всех странах, однако в России их патентная защита может быть осуществлена, при условии, что они являются новыми, обладающими изобретательским уровнем и промышленно применимыми. Причем такие объекты изобретений могут быть заявлены как в дополнение, например к медицинскому оборудованию или лекарственным препаратам, так и в качестве самостоятельных изобретений, хотя возможность и перспективы защиты прав на них следует оценивать в каждом конкретном случае с учетом предусмотренного российским патентным законодательством определения действий, не являющихся нарушением исключительного права на изобретение. Тогда как российский закон не отнес ряд решений к неохраноспособным, вопреки их признанию таковыми другими патентными системами, индийский закон пошел в другом направлении, и в дополнение к классическим исключениям, которые определяются сущностью исключаемых решений, лишает защиты изобретения, исходя из возможности их отнесения к определенной отрасли промышленности — атомной энергетике. Это исключение стоит того, чтобы его обсудить детально, так как оно было удивительным образом продиктовано заботой о благосостоянии индийского народа, иными словами, той же причиной, которая побудила к принятию первого в Индии Патентного закона.

Индийский Закон «Об атомной энергии» был принят в 1962 году для того, чтобы обеспечить развитие, контроль и использование ядерной энергетики для благосостояния индийского народа, а также для иных мирных целей. При всем этом, статья 20 Закона запретила выдачу патентов на изобретения, которые, по мнению правительства Индии являются полезными или же относятся к производству, контролю, использованию или утилизации атомной энергии, или же к разведке, добыче, извлечению, производству, физической и химической обработке, изготовлению, обогащению, упаковке или использованию любого запрещенного вещества или радиоактивного вещества, или к обеспечению безопасности при совершении действий, связанных с атомной энергией. Не приходится и говорить, что обобщенная формулировка «являются полезными или же относятся к …», способна запретить все, что даже лишь слегка полезно или имеет весьма опосредованное отношение. Что и было настоящей целью введения упомянутого положения. Более того, этот Закон предоставил правительству Индии полномочия на проведение проверки любой заявки на выдачу патента, находящейся на рассмотрении в Патентном ведомстве, на предмет «запрещенной» полезности или отношения, а также обязал Руководителя Патентного ведомства отказывать в выдаче патентов по таким заявкам.

Статья 4 индийского Патентного закона, которая запрещает выдачу патентов на изобретения, имеющие отношение к атомной энергетике, явилась результатом промежуточного отчета, предоставленного судьей Айенгаром в апреле 1959 года, и ставшего потом основой более подробного доклада о концепции Патентного закона 1970 года. Очевидно, что судья Айенгар имел целый ряд причин настаивать на этом исключении, однако наиболее важной из них была стратегическая важность атомной энергетики для Индии в конце 50-х годов, а также убеждение в том, что предоставление патентов частным лицам и, в особенности, иностранным, на такие технологии, может быть направлено против национальных интересов Индии. Указанная в статье 4 сохранила свою редакцию при внесении изменений и дополнений в индийский Патентный закон в 2005 году и действует в этой редакции поныне.

На сегодня не ясно, рассматривают ли индийские законодатели обстоятельства, приведшие к исключению из охраны изобретений, связанных с атомной энергетикой, как все еще существующие. С одной стороны, реестры индийского Патентного ведомства содержат патенты и заявки на выдачу патентов на изобретения, права на которые принадлежат Правительственному Департаменту Индии по ядерной энергетике, что вполне естественно, поскольку Индия в настоящее время все в большей мере присутствует в глобальных проектах сотрудничества в сфере ядерных технологий, а любое сотрудничество должно предполагать равное отношение к правам национальных и иностранных участников. с другой стороны, до сих пор нет сколь-нибудь ясного официального разъяснения, которое могло бы служить промежуточным документом при переходе от полного непризнания до, по меньшей мере, частичного признания в Индии охраноспособными изобретений, связанных с ядерной энергетикой. в отсутствие такого официального разъяснения большинство индийских патентных специалистов традиционно уклоняются от четких комментариев в отношении возможности отнесения того или иного изобретения в процессе его экспертизы к объектам, подпадающим под исключения, введенные Законом «Об атомной энергии».

Полезные модели, как форма охраны существуют в Бразилии, Китае и России, и, как предполагается, обеспечивают быструю, эффективную и доступную с точки зрения затрат времени и средств охрану для ограниченного типа технических решений с меньшим сроком действия патента по сравнению с изобретениями. Такие ограничения обусловлены более быстрой и менее строгой по сравнению с изобретениями экспертизой, или даже вообще ее отсутствием, при том, что выдаваемые на полезные модели патенты ничем не отличаются от патентов на изобретения по возможностям защиты закрепляемого ими исключительного права.

В соответствии с такой общей концепцией полезных моделей эти страны БРИК ограничили вид защищаемых ими решений только устройствами. Однако, такое ограничение четко определено только Гражданским Кодексом РФ, а Бразилия и Китай в своих законах определяют охраноспособные полезные модели, на первый взгляд, более широко. Бразильское законодательство гласит, что полезная модель является объектом практического использования, или частью такового, имеющая новую форму или компоновку.

Но толкование этого положения ограничительное, и в соответствии с ним форма или компоновка могут относиться только к признакам устройств, как объектов полезных моделей. Почти такая же правовая конструкция используется и в китайском Патентном законе, который в статье 12 определяет, что полезная модель является продуктом — что, вообще говоря, достаточно широко, однако затем ограничивает продукт, как объект полезной модели до устройства, добавляя формулировку, что полезная модель должна быть ограничена «формой» и «конструкцией». Другим ограничением, как правило, вводимым законодательно в отношении полезных моделей, является срок действия патента, который обычно короче, чем срок действия патента на изобретения. В Бразилии срок действия патента на полезную модель не может быть более 15 лет, в России он максимально 13 лет, а в Китае — 10 лет, в то время как максимальный срок действия патента на изобретения, относящиеся к устройствам, во всех этих странах составляет 20 лет.

Одним из упомянутых преимуществ получения патента на полезную модель является укороченная процедура экспертизы, в которой, как правило, отсутствует рассмотрение заявленной полезной модели по существу. Такая процедура существует в Китае и в России, где патенты на полезную модель выдают после успешного завершения формальной экспертизы, которая проверяет комплектность и правильность оформления материалов заявки, а также допустимость заявленного решения как полезной модели, то есть является ли оно устройством и не исключено ли оно из охраны. Иная система существует в Бразилии, где экспертиза по существу полезных моделей проводится экспертами Патентного ведомства. Однако, даже при наличии экспертизы по существу получить патент на полезную модель в Бразилии все равно удастся быстрее, чем на изобретение, поскольку процесс экспертизы заявок на изобретения в бразильском Патентном ведомстве на сегодня составляет 10 и более лет.

В соответствии с бразильским Патентным законом полезная модель должна быть новым и промышленно применимым решением, непростым и необычным по сравнению с известным уровнем техники, в отличие от неявного и неочевидного решения, каким должно быть изобретение. Хотя такая формулировка в законе должна была отразить меньшую значимость изобретательского уровня для полезных моделей по сравнению с изобретениями, по сути, этот критерий все равно остался необходимым для признания полезной модели патентоспособной.

Патентный закон Бразилии позволяет вполне корректно говорить, что полезная модель должна соответствовать всем критериям патентоспособности, чтобы на нее был выдан патент, тогда как по отношению к полезным моделям в Китае и России более правильно будет сказать, что запатентованная полезная модель, патент на которую выдается без экспертизы по существу, соответствует критериям патентоспособности постольку, поскольку против выдачи на нее патента не было подано возражения, в ходе рассмотрения которого этот патент был признан недействительным. В Китае патент на полезную модель не будет признан недействительным, если охраняемое им решение соответствует условиям новизны, изобретательского уровня по совокупности существенных признаков, определяющих вклад в уровень техники, и промышленной применимости, а в России патент на полезную модель останется в силе, если охраняемое им решение новое по совокупности существенных признаков и промышленно применимое.

Практика получения прав на полезную модель весьма распространена в Бразилии и в Китае не только среди местных заявителей, но также среди иностранных физических и юридических лиц. В России национальные заявители пока демонстрируют более высокий интерес к получению патентов на полезные модели, чем иностранцы, хотя 2012 год показал некоторый рост числа иностранных заявителей, желающих получить патенты на полезные модели в России.

(Настоящая статья является первой из серии статей на данную тему. В дальнейшем будет рассматриваться вся «пятерка» стран BRICS/БРИКС, включая ЮАР).